Мне снился сон. Тёплый. Снилась бабушка. Снилось зимнее утро. Что-то из детских воспоминаний.

Я помню это воспоминание так ярко, будто это было вчера. Тёмное февральское утро. Мне 9 лет. На часах 6.30 утра. Бабушка будит меня, чтобы я успела посмотреть все интересные мультики, прежде, чем у неё начнётся «модный приговор» или «Играй гармонь».

Я встаю со своей кровати вместе с одеялом и топаю к  бабушкиному дивану. Он ближе к телевизору. Ноги путаются в длинном одеяле, пока я быстро ищу пульт от «Горизонта» на столе. Ложусь на диван и включаю телевизор. Пролистывая не нужные мне каналы, нахожу тот, на котором показывают «Эй Арнольд». Слышу как Бабушка начинает готовить завтрак. Пахнет жареным ржаным хлебом с солью и чаем с одуванчиковым вареньем...

Бабушка приносит завтрак и ставит на табуретку рядом с диваном, чтобы удобно было хомячить, пока я занята мультиками. На блюдце лежит мой любимый шоколад… Всего две дольки. Но зато каждое утро. Бабушка покупала его только для меня. И эти две дольки шоколада были самыми вкусными на всей земле. Это была обычная «Алёнка» или «Мишка на севере» с хрустящим воздушным рисом, но кажется я до сих пор могу вспомнить этот вкус во рту.

Часам к 10 утра я уступаю бабушке место у телевизора, и сажусь у её ног на полу шить платья для кукол. Она решает кроссворды или вяжет мне разноцветные носки из многочисленных клубков шерси. И мы разговариваем. О моем взрослении. О том, что я оглянуться не успею, как закончу школу. Я обещаю ей, что как только мне исполнится 14, я буду приезжать к ней чаще чем раз в две недели. Бабушка верит.

Она выключает телевизор и включает радио, что стоит на подоконнике рядом со столетником… Дорожное радио… Время к обеду. В два часа дня она всегда ложится отдыхать. А я читаю книгу, так же сидя у её ног. 

Вечером она учит играть меня в карты. Или учит вязать. Я так и не связала для неё шарф. Хотя обещала...

В 9 часов вечера мама приезжает, чтобы забрать меня к себе домой. В другую семью. И я обнимаю бабушку на прощание. Целую её в щеку вставая на носочки… Краем глаза замечаю отметки надверном косяке. Её и мои. Моих много. С каждым разом я все выше и выше.

И я уезжаю. Обещая вернуться в конце следующей недели. Обещая звонить.

*******

Я возвращалась. Звонила. Рассказывала все, что накопилось. Рассказывала о ссорах с мамой. Рассказывала, что влюбилась.

Мы говорили и говорили. Столько времени и столько лет подряд, что казалось… На всей огромной планете не было никого, кто любил бы меня так сильно как она. Не было никого, кто слушал бы меня так внимательно как она.

Я любила смотреть как она причесывает свои длинные волосы. Крашеные хной, они отливали на солнце всеми оттенками красного цвета, которые только существуют… Я любила эти рыжие волосы. Они оставались яркими до конца её жизни... 

И я никогда не думала, что в конце её жизненного пути, я буду лично состригать их. Чтобы они не мешали ей спокойно лежать. Я плакала и трясущимися руками собирала с пола яркие пряди любимых волос. Обещала ей, что они снова отрастут. Обещала плести ей косы, когда пойдём в следующий раз вместе гулять. 

Я держала её за руку. Стоя на коленях возле её дивана. Вспоминала, все те дни, когда она говорила мне, что умирает, а я стоя в другой комнате высмеивала её «бред» разговаривая с отцом… Через какое-то время, когда её не станет, отец невзначай скажет мне, что стены в квартире достаточно тонкие. И эта фраза останется со мной скорее всего до конца моих дней. Вина, за сказанные слова за её спиной, которые она слышала, когда умирала, осталась со мной. 

******

Спустя почти три месяца после её смерти, я снова приеду в эту квартиру. На подоконнике все так же будет стоять её столетник и радио, которое уже никто не включит. Пульт от старенького «Горизонта» будет лежать там же, где его оставила владелица. На стене все так же будет висеть ковёр, узоры которого я так любила разглядывать когда была маленькой. Будет все там же стоять её диван. И буду я. Сидеть на полу у дивана. положив голову на место где она любила сидеть. На то место, где она провела последние дни своей жизни в одиночестве. 

Я виню себя. Что меня не было с ней в тот момент, когда она уходила. 

Простила ли она меня? За мысли, за чувства. За слова, которыми я могла ранить её. Простила ли она меня? Простит ли когда-нибудь? За то, что сбежала. Не осталась с ней, когда она была так слаба. Когда единственный раз в моей жизни, она нуждалась во мне больше, чем я в ней. Я не держала её руку до самого конца.

Понимала ли она, когда я целовала её перед отъездом, что это последний раз, когда она чувствует мои прикосновения? Простит ли она меня когда-нибудь?

Прощу ли я сама себя?...

*******

Последний раз, когда мы разговаривали с ней был 16.12.21. В тот день она позвонила мне и попросила привезти ей шоколадку в подарок на новый год.

-Только без орешков, хорошо? Ты ведь знаешь… У меня зубы...

Это был последний день когда она разговаривала. Последняя фраза которую она сказала.

 Я приехала к ней праздновать Новый год. Она уже не вставала с постели, не разговаривала, дышала через раз и не могла жевать. И я поняла, что как раньше уже не будет.

Единственное, что я попросила в качестве желания под бой курантов… Это покоя для неё. Я молила всех богов, чтобы они даровали ей блаженный покой и тишину.

1.01.22 я уехала, поцеловав её на прощание и пообещав приехать на следующий день утром. 

Я опаздала. Приехав на час позже. 

2.01.22 в 10:10 она перестала дышать.